Регулюм - Страница 3

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

«Что с тобой? – осведомился черноволосый бородач. – Надо бежать на Марс, искать защиты у фундатора. Он изменит траекторию нашего локального перемещения…»

«Мировую линию жизни он изменить не в состоянии. К тому же нас перехватят раньше, чем мы доберемся до центра, либо здесь, либо в прошлом, либо в будущем. Фундатор не знает о нашем положении».

«Все равно надо что-то делать…»

«Я пытаюсь».

С тихим гулом один из ближайших куполов, прикрывающих смотровой колодец, стал подниматься вверх, лопнул и разошелся лепестками кувшинки. Из колодца вырвался клуб пара, затем выполз многосегментный чешуйчатый цилиндр бордового цвета, окутанный паром, червяком спустился на изборожденную торосами поверхность льда и двинулся в сторону замерших людей.

«Бежим!» – бросил черноволосый, доставая свой нож с волнистым черным лезвием.

«Не спеши, – остановил его седой. – Это не преследователи».

Металлический чешуйчатый «червяк» диаметром около двадцати метров достиг людей, остановился. В тупом переднем торце его с бульканием проросли полтора десятка выпуклых линз. Люди почувствовали чей-то пристальный тяжелый взгляд: обитатель океана Европы, одетый в червеобразный скафандр, владел ментальным обменом и спрашивал землян, что им нужно.

«Укрытие, – ответил старший. – За нами идет погоня».

«Кто?» – спросил укрытый броней абориген.

«Метакон».

Европеец знал, о чем идет речь.

«От пастухов Метакона укрыться в пределах данного Регулюма невозможно. К тому же мы не имеем убежищ, гарантирующих вашу неприкосновенность и даже поддержание условий существования для таких созданий, как вы».

«Тогда мы погибнем».

«Сожалею, но ничем не могу помочь. Я один наблюдатель на весь мой мир. Метакон же не ошибается, ликвидируя потенциальную угрозу метаистории Регулюма».

«Спасибо за поддержку, – с иронией сказал черноволосый. – Может, подскажешь, что нам делать в этой ситуации?»

«У вас только один выход: внедрение и передача эйконала кому-нибудь из соотечественников».

Земляне переглянулись.

«Это не решит проблемы нашей безопасности, – сказал черноволосый. – Нас все равно уничтожат. Не в прошлом, так в будущем. Если бы мы могли уйти за границы Регулюма…»

«У меня нет доступа к базе данных Метакона. Я и так сделал ошибку, ответив на ваш вызов. Прощайте».

Гигантский «червяк» зашевелился и стал неуклюже уползать в смотровой колодец.

«Прощай, – пробормотал седой, провожая его глазами. – Я не надеялся на твою помощь».

«Может быть, ты сможешь пробить барьер Регулюма? – с надеждой спросил защитник седого. – Ты же абсолютник».

Тот покачал головой.

«У каждого абсолютника есть предел, у меня тоже. Я должен был предвидеть последствия прорыва в запредельное Знание, но понадеялся на авось. И тебя втянул в эту затею».

«Червяк» европейца исчез в отверстии колодца, закрылась «дверь» – полупрозрачный купол. Движение на поверхности расколотой трещинами равнины замерло. Однако ненадолго. Снова недалеко от беглецов с Земли появилась туманно-зыбкая полусфера со «змеями» внутри – погоня добралась и до Европы, – и заросшему многодневной щетиной инбе – инспектору баланса, выполняющему волю фундатора, руководителя структуры третьего ранга – СТАБСа, пришлось отступать. Не принимая боя, земляне вызвали особое резонансное состояние, имеющее на разных языках разное название: тахаба-хааба – на древнетольтекском, хабала – на арабском, тхабс – на тибетском наречии китайского, волхварь – на древнерусском. Однако корень у этих слов был один – хаб, умение. Абсолютник-инба и его телохранитель умели преодолевать пространство, «не замечая» его.

Тоннельный переход выбросил их в одну из контролируемых Равновесием (Равновесием-А, назовем эту организацию так, потому что существовало еще одно Равновесие, Равновесие-К) зон на территории России. Равновесие-А представляло собой лидер-систему, контролирующую Регулюм в соответствии со своими понятиями и нормами, в то время как Равновесие-К также пыталось регулировать жизнь Регулюма в соответствии с теми же законами, поэтому зачастую цели этих лидер-систем не совпадали. Пикантность же ситуации состояла в том, что СТАБС, к которому принадлежали инба и его обережник-телохранитель, представляла собой систему более высокого ранга, контролирующую деятельность обоих Равновесий, ее работники – инспекторы баланса, эксперты и аналитики – обладали большими полномочиями и возможностями, но охота шла именно за инбой, и вели ее именно оперативники Равновесия-К, состоящего практически из одних женщин. В отличие от Равновесия-А, управляемого мужчинами.

Впрочем, инба по имени Цальг знал, почему его преследуют равновесники, явно ведомые наводчиками Метакона, и особых иллюзий не строил. К моменту появления на Земле у него сформировалась идея, которую он уже не мог проверить сам, идея о вмешательстве в его судьбу самого фундатора. Глава СТАБСа не терпел самостоятельности своих подчиненных и вполне мог попросить руководство Метакона об «ограничении» свободы своего работника. Остальное было уже дело техники. Упыри – устранители препятствий Метакона, ориентированные на пресечение утечки информации, – не всегда уничтожали объект беспокойства сами, они могли передоверить эту функцию и оперработникам рангом пониже, тем же «волчицам».

Стабильных зон Регулюма, почти свободных от воздействий извне, на Земле было много. Одна из них, принадлежащая российскому филиалу и одновременно выбранная главой Равновесия-А в качестве центра управления, находилась в Москве. Беглецы выбрали именно эту зону и очутились на мосту через железнодорожные пути, недалеко от станции метро «Авиамоторная». Шел двенадцатый час ночи, поэтому прохожих на мосту было совсем немного, один-два человека. Через мост в обе стороны катили потоки автомашин, но ни прохожие, ни занятые своими мыслями и разговорами водители не заметили двух высоких мужчин в странных плащах-комбинезонах, появившихся прямо на дороге перед темно-зеленым «Рено-Сцеником», в котором сидел одинокий водитель – молодой человек лет двадцати восьми, шатен с длинными волосами. У водителя были упрямо сдвинутые брови, курносый нос и крупные губы, готовые вопреки суровой складке бровей сложиться в приятную улыбку. Демонстрируя хорошую реакцию, он сумел затормозить свой автомобиль буквально в сантиметрах от появившихся из воздуха мужчин, очнулся от своих мыслей и от переполнявших душу чувств высунулся в окно, явно собираясь высказать свое отношение к пешеходам, бросающимся под колеса машин. Но увидел горящий взгляд высокого старикана с седой щетиной на впалых щеках, и слова застряли у него в горле.